У него за плечами десять лет активных выступлений в составе его родной группы. Пять альбомов, которые рождались с ощущением иронии, и ее же поглощали. Теперь, в тяжелые и смутные времена, ощущение себя серьезного не дает порой полного раскрытия, но все имеет свойство повторяться и возвращаться в прежнее русло, к истокам и корням. Так будет, как знать, и в новом, шестом, альбоме формации «Бумбокс». А пока  мы говорим с Андреем Хлывнюком о промежуточных итогах творческого пути, прорыве украинского общества и способах выхода за рамки розовых сиропов.

АRT: Минуя некий итог  в  десять лет, записав пять студийных альбомов, а сейчас я так понимаю пишется шестой.  Учитывая,  что  «Терминал Б» и «Середній Вік» это разноплановые взрослые альбомы человека, пережившего некую эмоцию, с новым это будет какая-то очередная трансформация? 

Хлывнюк: Мы уже стали работать над синглом к альбому, но мне сложно судить об этом сейчас так нахрапом. Надо отслушать, отложить и через время снова прослушать пластинку, которой еще нет в записи. О новом альбоме говорить вообще рано, потому что полгода не срок для откатки предыдущей пластинки. Скорее всего,  альбом  будет и будем надеяться, что все мы будем продолжать заниматься своими делами в быстро меняющемся мире. Но альбом будет не ранее, чем через год и хотелось бы разбавить его больше стебом. Я соскучился по стебным песням и самоиронии. Потому что, в том, что рождается сейчас много лирики и много социальщины.  Оно актуально конечно, в первую очередь для меня. Ведь это то, что заботит.  Но хочется просто отдохнуть и поюморить. Хоть пару тройку песен.

ART: Отдохнуть от себя серьезного? Ведь в новом составе Бумбокс почти всегда был серьезным?

Хлывнюк: Да, безусловно. Потому что надо отдыхать порой, мы с ума сойдем все скоро. А насчет состава, то да, почти всегда таким и был. Если и была ирония, то это были лишь  намеки, достаточно завуалированные для того, чтобы  их узреть. Хотя мне кажется, там все на виду, как на ладони.  Но как показывает опыт гастролей и ротаций, люди все равно в массе своей хотят прямого посыла.  Но это не значит, что надо идти на поводу, нет ни в коем случае. Интересно прятать за простыми и доступными вещами что-то свое. Ты все время находишься на грани сравнения того, что ты делаешь с тем, что делают соседи далекие или близкие, и это дает ощущение, что ты недостаточно глубоко копаешь,  недостаточно интересно подаешь. Ты четко ощущаешь спиной эмоцию, которую подаешь, она очень важна. Остальное уже просто краски, аранжируешь и словами и музыкой. С одной стороны, хочется больше минимала, простого звука, с другой стороны, с семидесятых годов и ламповых гитарных звуков и больше живых барабанов. Я не знаю правильно это или нет, но чувствую так. И именно сегодня, как никогда, очень хочется записываться. Есть такое ощущение, что можешь чего-то не успеть, потому что завтра будет что-то другое, появятся другие дела и заботы. Но это ощущение именно в воздухе. Хочется при всем при этом работать с другими людьми, записывать музыку разную, очень разную. Сейчас такой период интересный, когда на несколько фронтов идет работа. Я принимаю участие в записи альбома для группы «О Torvald» как саундпродюсер и как худрук, если так говорить. Пишу при этом параллельно сингл и хочу сделать пару фитов. Это все сводится в ощущение давления, когда ты хочешь все быстро сделать. Буквально то, что вчера было нормально, сегодня раздражает. Поехал решать бытовые вопросы, раньше это было легко, а теперь нет. Ты теряешь каждый час, каждый день. Хочется работать без выходных.  Если раньше была бешеная тяга к ритму гастрольному, то сегодня это безусловно студия. И что особенно интересно – кризис выводит на поверхность не только всякую гадость, но и самоучек, фанатов, андеграунд. А вернувшись в андеграунд в том или ином смысле, вчерашняя попса, к которой я могу и себя причислить, сбрасывает конъюнктуру. Если вчера это была радио конъюнктура, пусть даже и условная, или зала, с точки зрения вместимости, подачи звука и формы, то сегодня они тоже уходят окончательно, руки развязаны полностью и готовы ко всему новому, люди хотят слышать. Классно было бы, чтобы появились команды новые, честные настолько, чтобы люди ждали их материала. Чтобы это не были никакие промо-релизы. Чтобы не было по накатанной зависимость от продаж. Совсем не так. Мастодонты и динозавры нашей эстрады явно дышат на ладан. Кто-то относит и меня к ним. Каждый из нас, кто отойдет, думают, что они не в обойме, но кто-то останется настоящим, в конце концов — это вопрос. И не в плане общественного мнения или любви публики, быть честным в простых лирических вещах. У него может появиться шанс действительно что-то сказать, не прожить, не прогулять, не провисеть и не прокатать время. Будет очень интересно посмотреть на это все. Меня страшно пугает и расстраивает падение кумиров. Вот это беда. Я прямо не хочу смотреть и читать, что кто говорит в той или иной ситуации сегодня. Я не хочу терять иллюзия об адекватности своих знакомых, близких и не очень. И коллег в том числе. Это уже прямо совсем нехорошо. Но, тем не менее, приходится констатировать факт, что образы, которые мы ищем и находим в поп-культуре и носители ее, доносящие до нас что-то, это совсем разные вещи. Мне кажется, что не стоит искать адеквата в том, что нам нравится на уровне чилл-аут, когда оно где-то там звучит и меня не оскорбляет, то есть в принципе да, но как бы и нет. Пришло время обратить внимание на то — кто есть кто, не по словам, не по каким-то позициям и видеоотчетам, а по стержневому посылу. Может быть, даже позиция этих правильных и честных людей будет не совпадать с нашей, но важно чтобы не бежали все сейчас от холодного к горячему и обратно. Ответственность шикарная, большущая, огромная. Есть ощущение, что говорят много те, кого никто ни о чем и не спрашивает. В том числе и я, и ты, мы же все сегодня что-то публикуем. И в этом винегрете надо очень все фильтровать.

АRT: Прорыв, который произошел в украинском обществе, эта  динамика и трансформация затронули твой внутренний заряд и стержень? Как ты думаешь, во что оно может воплотиться?

Хлывнюк: Я не думаю, что могу дать какой-то вменяемый прогноз. Это плохо прогнозируемая ситуация. С другой стороны, того прорыва, о котором все говорят и чувствуют его, не достаточно, его мало. Как нам удержаться от охоты на ведьм, и при этом не потерять заряд и держать эту волну, не только ощущение изменений, но и чтобы сами изменения происходили. Сейчас фраза, которую часто повторяли зимой «начни с себя» приобретает ощутимый смысл. Безусловно, мы не можем себе просто позволить есть и пить, не такой ценой.
У нас на глазах рождается понятие «гражданин», хотя вчера его еще не было. Люди вскрываются. Мы сегодня ехали и говорили о том, где тонкая грань между хорошим и плохим, где сейчас этот баланс, золотая середина между высокомерием и простотой, которая хуже воровства. Сейчас его особенно легко почувствовать, но нащупать или играться в него не советую — это плохо кончится. Все смеются над фейковыми альтер-эго, многие кричат, плачут, стучат ногами, но осознание о том, что образы начали доминировать над их носителями, над авторами. Гениальные режиссеры, предсказавшие то, что сейчас происходит, такие как Лунгин. Его «Царь» — это сегодняшнее воплощение, может быть и случайное, а может быть люди предчувствовали. Сейчас очень интересное время для размышления.
Очень интересная фраза последние полгода не дает мне покоя — не то, что мы разделились на умных и глупых, но оголились язвы нашего общества, которые раньше тлели. Есть мы и это наша проблема.  Это конвульсии, но еще не смерть. Можно разные образы найти, мне например, нравится образ из детских смешных ужастиков, когда руку отрубили, а она ползет. Из себя мы это еще не вытравили и мы еще живем в совке, несмотря на то, что четко осознаем борьбу с тоталитаризмом. Мы все равно еще одной ногой там, схема осталась, потому что нет новой прозрачной схемы, и мы ей не следуем в целом. Протест, который произошел, страшный перелом — не был присущ всему нашему обществу в целом, но накапливался. Большая часть успокоилась и перестала что-либо делать.
Вопрос больше в том, сможем ли мы отказаться от привычного образа жизни? Не думаю, что это быстро произойдет, по крайней мере, на желтый я еще проезжаю. Очень сложно играть в хороших и плохих.
Происходящее в обществе я сравниваю с популярностью новой группы, то есть какая-то песня находит отзыв максимального широкой аудитории и слушателя. Как правило, эта песня одна из самых доступных и простых в творчестве команды. И есть два пути: либо поддерживать и идти на поводу у того, что стало и продолжать играть эту роль, в конечном итоге оно тебя поборет и будет еще один выстрел в пустоту. Ну либо ломать дальше, искать, стучаться и возможно тогда общество тебя обвинит в заложниках чего-то одного, но ты будешь честен перед собой.
И возвращаясь к происходящему, у нас получилось что-то осознать и мы еще не нащупали что именно. Впервые поняли и ощутили основы социального общества, что мы можем что-то менять. Но стали ли мы менять это на самом деле? Нет. Готовы ли мы идти до конца? Небольшая часть готова, но не пожертвуем ли мы самой лучшей и искренней частью себя как социума, не сожжем ли мы эту часть в костре — вопрос?
Если мы пойдем по простому и удобному пути (я сейчас говорю о каждом индивидуально) в момент истинны — мы его упустим. Будет ностальгия и мы будем скатываться все глубже и глубже. А если найдем в себе силы самообразовываться, не почивать на лаврах — даст нам возможность побыть молодыми ментально и актуальными в разных сферах. Рано или поздно спокойствие наступит. Сам факт, что мы стали об этом говорить, стали выходить на улицы и обсуждать что-то с незнакомыми людьми, это уже шаг.

 

АRT: Возвращаясь к Бумбоксу и всем союзам, которые были: Вакарчук, Шуров, О-Тorvald , это в отдельных случаях ментальная творческая связь или абсолютно родственная душа? Как выбирались эти союзы и почему именно эти люди? В частности совместная песня О-Тorvald, кавер на Ляпис Трубецкой «Сочи» и наболевшая тема про Крым…

Хлывнюк: Песня на самом деле старая, и раньше несла такой же смысл, но не настолько остро. Раннее творчество Ляпис Трубецкой были пронизано иронией, направленной на общество. Мы же прекрасно понимали, насколько тонко и смешно те же Братья Гадюкины и Ляписы указывали на язвы или пороки. И до нас доносился голос разума, не побоюсь этого слова.
С разными группами и разными людьми было по-разному, но всегда по-настоящему. Был поиск тех, кто поймет, кто сможет это воплотить с минимальными затратами и объяснениями что это такое. Где-то люди сами тянулись ко мне, где-то я к ним, где-то я хотел взять опыт. С каверами все изначально понятно и ясно, просто нужно еще раз озвучить. Любой кавер это приглашение прослушать оригинал, и всегда оригинал круче кавера.
По поводу хитов, есть стержень — возможность людей отбросить быт и что-то дать, получить кайф на студии, на концерте и на него уже наслаиваются темы. Нет четких черно-белых ситуаций, где только один хочет за счет авторитета кого-то выйти на новый уровень. Я терпеть не могу таких каверов и отказываю всем практически всегда, кроме ранних лет, когда мне нужны были деньги. Мне это не интересно.
Музыка — это не игра в кого-то, а игра сама по себе, как цель. Ты можешь быть проводником,  как Джимми Хендрикс или ремесленником,  как я, например. Но кайф ты должен получать в любом случае, иначе нет смысла жить. Музыка в моем случае дает возможность отключить голову, хотя бы ненадолго, а слушатель уже определяет это поп-музыка или рок. Если эта возможность есть, то в принципе неважно, что о тебе подумают.

 

АRT: У Бумбокса много клипов к фильмам, как то «Хоттабыч», «Истальгия», «Пепел», «Красный жемчуг любви» и «Отторжение». Было ли желание поработать конкретно над саундтреком?

Хлывнюк: Важен уровень всей команды, которая работает над той или иной картиной. Готовность работать с данной картиной: начиная от бюджета и заканчивая внутренним наполнением того, кто делает, готовность уделить свое время и силы. Еще надо найти, чтобы режиссер и продюсер сошлись в едином мнении относительно музыкального оформления другой командой людей, и чтобы главная идея воплотилась в реальность, хотя бы на 50% так, как они себе предполагали. Это очень сложно и для этого должны сойтись масса факторов и должна существовать индустрия как таковая. Нужно, чтобы художник был голоден по творчеству, а не голоден в плане хлеба и нехватки денег на жизнь. Для этого нужно безапелляционно доверять друг другу и верить настолько, чтобы можно было сказать: «Я верю в то, что вы сможете понять, что именно я хочу донести на начальном этапе». И конечно должен быть очень хороший уровень композитора, который сможет словить эмоцию, понять, пропустить сквозь себя, влиться в процесс и сделать ряд оригинальных композиций или хотя бы либретто и потом развивать его, чтобы это сложилось в базу. Поэтому именно такая возможность и делает великими всех тех, кого мы такими считаем. Они уже перестают быть саундтреками как таковыми, это серьезная композиторская работа. И возвращаясь в Диме Шурову, который написал музыку для спектакля, человек полностью пишет музыку, расставляет партии и одновременно работает и автором, и музыкантом. Нужно быть композитором такого высокого уровня, и главное хотеть этого, стремиться. Там масса всяких трудностей, первая из которых человеческий фактор. Проще всего сотрудничать с людьми, с которыми ты «уже собаку съел» и у вас получается понимать друг друга. А в данном случае на тебе колоссальная ответственность, потому что ты тратишь время, деньги, запас доверия. Это интересно.
Я раньше думал, что картина или альбом или какое-то произведение — это заслуга только одного автора, но это не так. Львиная доля — да, но команда имеет огромное значение и второстепенные роли гораздо более важны, уметь  чувствовать, сопереживать, помогать, сотрудничать с лидером часто бывает гораздо более важным фактором качества конечного продукта, чем амбиции и желание сделать это самому. Мы к этому придем, постепенно мы начинаем понимать, что к каким-то вещам нужно подходить фундаментально, работать на длинную перспективу. Мне кажется, что в этом все дело. Непонятное завтра и рождает ширпотребы, однодневные вещи. Как только удлиниться ситуация и ты поймешь, что проделав определенную работу она останется твоей во всем, тогда и качество будет расти. Не будет оголтелой конкуренции, которой на самом деле нет, вы ведь не делаете одну и ту же деталь, у музыкантов разные слушатели. Со временем оно уйдет, не будет драки за 25 ДК, пусть и скрытой, за подряд рекламный, не будет мучительного ожидания роли не на первых этапах, а потом все время. Ведь что, по сути происходит, даже известные казалось бы реализованные проекты и авторы, все равно находятся в самом начале, пытаясь что-то доказывать себе, людям. Нет здорового подхода к работе, как будто тебе за нее очень хорошо платят, можно не париться. Мне кажется, что сегодня мы только в начале пути, когда люди хотят не просто чего-то своего и хорошего, а чего-то глубокого и настоящего.

 

АRT: Сегодняшняя тенденция относительно того, что музыкальные физические носители  умирают. А вы одни из немногих на Украине взялись за фетиш, который сейчас продвигается в мире, к сожалению, у нас не так популярен — за винил. Что это для вас?

Хлывнюк: Он никуда не уходил, он всегда был и есть. В Украине это фетиш. А издаем мы альбомы на виниле, потому что я хочу максимального качества того, что я делаю в пределах своих возможностей. И если, когда-нибудь мне придет в голову дурацкая мысль послушать какой-то из своих альбомов, я хочу его слушать на хорошем звуке. Потому что я прикладываю массу усилий, стараюсь научиться чему-то новому и что-то сказать, попробовать пощупать, и в итоге это все сводиться к тому, что можно было бы сделать и дома. Но зачем? Конечно, это надо. У все большего количества людей появляются хобби и они не уходят на второй план, появляются настоящие поклонники новых и самых разнообразных стилей музыки и они выходят из кухонь в маленькие общества. Это очень хорошая тенденция. И если 5-10 человек захотели, чтобы это было — они имеют на это право. Если существует такая возможность, почему ее не реализовать. А музыка в телефоне — это так, чтобы доехать к супермаркету. Оно все вместе удешевляет и усредняет нас до уровня пользователей и не надо потом удивляться, что по радио звучит все куцее, однотипное, elevator music, хотя нам и до него еще далеко, потому что мы застряли где-то там в палеолите, где вообще все должно быть максимально доступно подано: про любовь только в лоб и никакой альтернативной мысли, чтения между строк. Например, на съемочной площадке тебя спрашивают: «О чем эта песня?» и я не знаю что ответить, наверное, обо всем, это отражение маленького кусочка реальности или мысли, да это и не песня вовсе, черт возьми — это эмоция, плохо или хорошо ограненная в слова, музыку, аккорды. Важен грув, ощущения, движение, а что там идет за ней — не важно, открыл душу, какие-то чакры, нашел себя или нет, но есть грув. Вот тишина, вот мы сидим за столом и тихо, а кто-то «бах» и раз, появился звук, который тебя тронул, но почему обязательно это должен быть текст, хотя я фанат текстов. А как же джаз, инструментальная музыка, которая в тысячу раз глубже эстрады и рок как таковой вырос из него, оставив эмоцию. В симфонии может быть целая жизнь, а в трех-четырех минутном треке маленький кусочек эмоции и мы постепенно сводим его на нет и находимся сейчас на этапе: кнопки «любовь», «скучаю», «секс», «ностальгия», «детство» и т.д. И я использую именно эти кнопки и в каждую из них пытаюсь вставить по максимуму еще чего-то. Разными путями, но  в итоге оно выходит куцее, потому что я хотел гораздо больше сказать, чем получилось. Вот, пожалуйста, надо было ходить на сольфеджио, а не курить траву в подъезде.

АRT: 10 лет назад ты спел про розовые сиропы, которые были актуальны и которые поглощают. Говоря про кнопки, сейчас появились еще две «апатия» и «агрессия»…

Хлывнюк: Я и есть это розовые сиропы. Я тот человек, который косвенно или напрямую распространяет эти розовые сиропы. Я часть радио и телеэфира, медийное лицо. Я и мои коллеги и есть розовый сироп.

 

АRT: А видишь ли ты способ выйти за эти рамки?

Хлывнюк: Добавлять в розовый другие цвета, по чуть-чуть добавлять какие-то вкусы, которые гармонировали с этим розовым, уводили и расширяли палитру. Разными способами, менять тему, составы, звуки и эмоции. Работать на опережение, стараться воспитать себя и как результат слушателя или бить в одну точку, несмотря на движение моды, тренда. И один и другой путь с одинаковым финалом. Мы все время говорим об одном и том же, пытаться не вестись на то, что о тебе думают или ты сам о себе думаешь, а все время находится не в себе, все время что-то искать, учится. Я не знаю, относится ли то, что я сказал, к Бумбоксу, скорее нет чем да, но это то, о чем я думаю достаточно часто, даже стал занудой.

Беседовал: А.Пролетарский.

Фото: А.Пролетарский.