Дебютный фильм Мещаниновой ждали давно. И те, кто всей душой за него, и те, кто всеми помыслами против. А почему? Не по причине же того, что картина начала свое хождение с престижного европейского кинофорума в Роттердаме.  И уж вовсе  не по причине темы, которая преобладает  и давит. Просто все дело в подаче, в посыле. Мещанинова снимает, как дышит и как живет, это ее плоскость воспроизводства и ее клетка плена, ее декорации поиска и ее выход наружу измерений. Кто читал ее тексты хроникальные и сакральные в сети facebook поймет о чем речь. Да, сценарий писали на троих. С Любой Мульменко и Иваном Угоровым.  Но от этого не меняется подача и замысел. Далекий забитый Норильск,  город страхов и разложения русского мира, приютивший в своих недрах шатунов и заблудших, понесший урон  качественно и количественно. Героиня Даши Савельевой не лучше и не хуже остальных своих друзей, просто у нее есть цель. Уехать и любить, такая простая и где-то банальная формула, и такая нереальная сейчас для многих.  Кто смотрел документальные фильмы Мещаниновой, поймет, что повествование ради повествования это не про нее. Тут все-таки есть сверхзадача и цель. Приглушенная картинка и мат это не инструменты достижения этой цели,  а элементы постижения реальности. Окружение главной героини стерто и растиражировано до пределов невозможности, они действуют на поводу инстинктов и химеры пагубного восприятия факта рождения, но от этого не двигаются никуда. Статика и слепок, а все чаще вниз по наклонной относительно высших сфер, немота и безнадежная тоска от провисшего распада окружающего вакуума. Все эти наслоения проходят  через ткань кадра и призму обстоятельств, выстраивающих сюжетную транскрипцию.

Комбинат Надежда

И возлюбленный героини с ограниченными физическими функциями всего лишь наживка для движения. Для движения по течению мутной воды. Но против течения водоема друзей и родителей, всех этих случайных попутчиков ущемляющих и отвлекающих. Скайп, как поплавок, который соединяет и разъединяет в тот же миг,  когда наживка хватает и уходит в пучину абстрактного существования.

Сторона производства, этот вязкий груз индустриализации, способный выкорчевать и не привить. Комбинат как форма коллективного труда, подверженного девальвации и не вселяющая надежду. Ежедневный медпункт, отсыревшее рабочее место и набор функций,  напарница и стертые безликие лица, так мешающие в  свободном плавании среди рифов социального угнетения и юношеских страстей и страхов.

Развязка и финал вполне объясним, жертвоприношение визуально и подсознательно за кадром необходимо, потому что человеческая природа подвержена влиянию травм и осадку увечий, которые практически всегда идут поступью где-то рядом любого социального действия. Акт жертвоприношения в данном творении, кроме того, что логичен, так еще и не умышлен, потому что есть такая формулировка – случайность.  Правитель случай дарит и забирает, случайная местная проститутка тоже может и хочет любить, но не время и не место, потому что суровое распоряжение времени творит, сосем иную рокировку.  Кража и побег не спасут, потому что от себя не убегают, да к себе и не возвращаются  после всего. Последних надежд в фильме нет, потому что их перемолол грязный воздух комбината, как пел Дельфин «надежда это самообман». Но это все, что есть у главной героини и, теряя терпение, она бежит ей вслед.  На ощупь и по пятам, к тому, кому, по сути, не нужна, такая закономерность. Истинность момента в конце, когда  полет во сне и наяву превратится в зависание над пропастью во ржи и во лжи.  На том конце все будет не таким, как представляется, потому что будни отличны от праздников, а мираж рассеивается там, где тонко и рвется. Психология сомнения творит действие, но важно ли это для понятия любви? И для надежды?  Скорее всего, да, как топливо, но главное не вылететь за пределы пути на скорости. Потому что путь назад  будет неизбежен и может быть непреодолим.

Текст: А. Пролетарский.