Литература – понятие статичное и скомканное. Как листок бумаги или листок документа word, где мысли облекаются в буквы и находят логическое злоключение.  Если музыкант начинает писать, то эффект присутствия и область поражения усиливаются. А уж если это музыкант – панк, то и подавно. Панк всегда был, есть и будет корневым стилем, без переходящих полутонов и прочей шелухи обывательского образа жизни. Это убежище и пристанище тех, кто аскетизм скрывает за маргинальной ролью, а слова автора выносит за скобки истории написания серых будней.

Панк уносит, заносит, вскрывает, распинает, растаптывает, разбивает и вселяет надежду. Надежду на то, что грязь очиcтит и просветлит. Есть такой человек Ричард Хелл (настоящее имя – Ричард Мейерс), который стоит у истоков протопанка и даже сам Малькольм Макларен говорил всуе о том, что Хелл повлиял на мироощущение пистолетов.  Достаточно сказать, что Хелл стоял у истоков Television, которые сформировали волну движения и влияния CBGB. Большего говорить не стоит, потому что этим уже много сказано. Дальше у Хелла были формации The Heartbreakers, The Voidoids, Dim Stars. Но самое важно то, что он писал, то, что было в его книгах. В 1973 году он написал «Пустоид», в 1996 – «Погнали». Обе книги переведены на русский язык. Обе книги разрушительны и созидательны в одном коконе. Это эклектичный джем из ингредиентов шатунов подсознания и червей сознания. Это монолог, помноженный на хаос диалогов из подвалов окружающей бутафории.

Ричард Хелл

«Пустоид» — книга, написанная в Нью-Йорке в начале 70-ых, когда Хелл снимал комнатку на Десятой стрит в Ист-Вилидж. Она была в виде замкнутого пенала, который служил туннелем в подсознательные каналы, где кровоточит и кишит тенями страхов и галлюцинациями наркотических приходов.  Книга вышла в 1973 году, ему было 24 года. Да, это репортаж с другого конца, шаг за грань светлых субститутов в поиске темных надежд. Это изнанка и кувырок назад от засилья потребительских факторов, действующих разрушительно на главного героя в лице Хелла.

В книге автор делает попытку проанализировать и сформулировать андеграунд, как таковой, корневой протостиль, не навязанный, а органично родившийся из продуктов распада и органики развития.  Он так и говорит в книге:  «Cегодняшний мусор — завтрашняя культура». Он пишет про грубое разгневанное вынужденное насилие на грани  резкого и преступного рывка в бездну, где все это лишь уравновешивает тусклый пейзаж повседневности.  У него в венах кровь течет не в одиночку, транквилизаторы, отравляя ее, одаривают его теми глаголами и словесными оборотами, которым позавидовал бы сам Сартр, который в годы написания этого творения был еще живой. Это экзистенциальная молитва, нирвана падения и изматывающая азбука выживания на грани отхода в иной мир и возвращения из ада подсознательных битв с самим собой. Это потерянный билет в один конец, чтобы попытаться скрыться из виду, но напороться на память и остаться при этом в живых. «Пустоид» — это самодостаточная  и болеутоляющая книга. Это кусок вырванной кожи, под которой кипит скоропостижная слезоточивая правда отсыревшей реальности.

«Погнали» выпущена через двадцать три года после «Пустоида», в 1996 году. Ричарду было уже 47 лет и она повествует о журналистском трипе. Главный герой книги, журналист Билли и его напарница – фотограф Крисса едут за материалом для статьи. И эти дни в дороге – дневник падения и топтания на месте. Наркотрип и озвученная сформулированная депрессия, помноженные на животность секса, который больше походит на одичавшую еблю, в которой Билли ищет свое сиюминутное спасение.  Спасение не находится, слезы, кровь, истерика и химический приход – его главные друзья на всем пути следования. Этот плотный и хлесткий текст явно без тормозов, это описание кошмара, пришедшего из прошлого и застрявший в настоящем. Это скоростной рывок вовнутрь, где все измерения скомкались в один клубок метафизического хаоса, спасающегося физиологическими разрушениями. И в конце книги ничего не отпускает. Джанк фантом и везучие дни смирения и покоя, где крик рвет гортань изнутри, а бутафория окружающего пространства стискивает главного героя в липких лапах сумасшедшей и всеобъемлющей любви. А так, это репортаж с того света, где все туристы почему то с этого.

Сегодня Хелл редко появляется в прямом эфире мира текущей бутафории нулевых и все написанное это всего лишь воспоминание о том аде, который сгорел дотла в костре разрезанных вдоль и поперек будней.

Текст: А. Пролетарский.

Фото: Ebru Yildiz.