Тринадцатое августа две тысячи шестнадцатого года. Старый зеленый театр в Одессе, в парке имени Кобзаря. Того, что один на всех. Второй показ в Одессе перфоманса «Розділові», который впервые был увиден этим городом у черного мертвого моря больше полутора лет назад в ноябре 2014 года, а именно 21 числа указанного месяца. Тогда старый зал дворца моряков был забит, и все ждали, и слушали. Ждали чего-то неотвратимого и слушали то, что несло некую нежность, помноженную на силуэты танца и музыку. Музыку Алексей Ворсобы и Влада Креймера, которые и сегодня вместе с Сережей Жаданом и Олей Михайлюк трансформировали свое детище в нечто камерное и трепетное. В интимный диалог с самим собой и с каждым. Тогда Жадан стоял и было видно, что сырое демо будущего рождения только маячит на подмостках, теперь он сидит и говорит с длинными паузами мелодических волн, гармонизирующих с вибрацией открытого пространства, к которому судя по всему этот перфоманс еще не очень готов. Он все-таки больше из комнатных растений, он о том, что нельзя услышать вскользь и где-то как-то передать в двух словах о его содержании, которое необратимо еще будет рассасываться с течением времени.

Розділові

Розділові

Темная сцена, фонарики, аккордеон Ворсобы, инструментарий Креймера, руки Михайлюк на экране пишут и зачеркивают слова. Слова простые, рожденные каждым и всеми одновременно, но спонтанные и находящиеся в поиске. Порой болезненные и сбивчивые. Жадан говорит, прерывается, молчит, ожидает и снова нарастает в тишине старого парка. Зрителей немного, не все выдерживают паузу ожидания и в сети бытовых проблем удаляются еще до начала мероприятия. Или во время его показа.

Пюпитры, стулья, силуэты. Морские порты, расставание, неподдельные слова о свободе, о чувстве любви, которая всегда  невидима, но все норовят нею многое обозвать. С интонациями истерики и порой почти шепотом. Длинные монологи про деление и разделение, про город, его силу и ожидание. О необходимости быть нужным и уметь ждать.

Это слова про сердце и его порезы, про его кошмары и искры его вожделения.  Начало перфоманса идет почти в темноте, а на  экране написано «нічого». В этом слове весь урон и вся награда, которые будут в итоге.

Это экзистенциальные письма о том, что мечтать и реализовывать не всегда одно и тоже. И мужским вкрадчивым и хлестким голосом тут говорится о ней, которая сильнее день ото дня. Но ночью она слышит наиболее внимательно те сигналы, что доносит он.

Камерно и меланхолично пришло переосмысление того, что вначале было объемным и мульдисциплинарным. Танец рассосался, остались жесты и силуэты почерка, который ломано ищет кардиограмму хромого времени осмысления.  Перерождение формы и расстановка ударений и акцентов в содержании, именно так тут все и проистекает. Все на уровне рецепторов чувств, лишь их.

Разделять и молчать – два главных условия замысла этого действия, которое точечно возникает и воплощается не ради, а скорее всего во имя. Всего того, что написано на экране задника сцены, того, что проговаривается и доносится из вибрации звукоряда. Всего того, что останется после.

 Текст, фото, видео: А.Пролетарский.