Женя Тымчик (Septa): Музыка должна быть максимально искренней.
Группа Septa — это четыре талантливых парня из Одессы. Они делают музыку на стыке жанров, экспериментируя со стилями, а это всегда интересно и прогрессивно. Сами музыканты называют все это альтернативным роком, и занимают пока довольно странное место на украинской сцене. Не плохое и не хорошее, но особенное.
На сегодняшний день Septa выпустила два альбома — «Lover» (2013) и «Destroyer» (2014), и поработали с такими западными музыкантами, как Крис Коммон (These Arms Are Snakes), Мехди Сафа (*shels), Мэтт Бейлc (Minus The Bear) и Магнус Линдберг из Cult of Luna.
В родном городе их почему-то не сильно любят, но при этом альбомы Septa собрали множество положительных отзывов в иностранных музыкальных изданиях.
Как-то ночью мы поговорили с вокалистом группы Женей Тымчиком о том, что самое главное в песнях, о свойствах нашего музыкального времени, новом альбоме Роберта Планта, и о том, что нужно, чтобы быть успешным музыкантом.
С нашим гитаристом Сашей Костюченко мы учились в одном классе. В то время мы играли в разных коллективах разную музыку. В 2006 году он предложил мне поиграть вместе, так и образовалась группа Septa. Но с тем составом мы не смогли сыграться, мы все хотели играть разную музыку. У нас были постоянные трения по этому поводу, и я от них ушел. Но в 2010 году мы снова решили собраться вместе, на бас-гитару я позвал своего однокурсника Лешу Сулиму, а барабанщика, Сашу Безусова, мы нашли через знакомых. Это был наш первый состав, сейчас они с нами уже не играют.
Поначалу нам было тяжеловато. У нас мало что получалось, и нас не сильно хорошо воспринимали.
Первый EP мы хотели сводить у гитариста ТОЛ Сергея «Кноба» Любинского. Он дал нам много хороших советов, что делать, и как записываться, но не сложилось. В Украине мы как-то никого и не нашли, и я написал Аарону Харрису, бывшему барабанщику Isis, который занимается сведением. Мы пообщались и уже собирались работать над песней, но он уехал в тур с Deftones барабанным техником. Но он посоветовал мне обратиться к Крису Коммону.
All the Birds – первая песня, которую нам сводил американец Крис Коммон, с которым мы до сих пор постоянно работаем. После нее все пошло немного правильнее.
Мэтт Бейлc, который сводил наш первый альбом, сказал мне, что он не знает ни одного музыканта, который бы был доволен своими записями после того, как они вышли. А я тогда боролся за каждый наш звук, за каждую секунду, был суперщепетильным, и страдал нездоровым перфекционизмом.
Мы поздно начали играть, и раз уже у нас нет преимущества во времени, нам нужно делать все как можно быстрее, и успеть как можно больше.
Я вообще за то, чтобы все делать сразу, в момент. Поэтому я часто подгоняю пацанов, и все форсирую, чтобы все делалось как можно быстрее. Я думаю, это правильнее, чем растягивать все на месяцы, на годы, когда материал теряет актуальность.
Первый альбом мы пытались записать 3 раза. И к моменту, когда мы его записали, у нас уже было столько новых песен, что стало не интересно играть его живьем. А это не совсем правильно, ведь те, кто слушает альбом, хотят услышать эти песни вживую.
Без хороших барабанов рок-музыка невозможна. Если в песне плохие барабаны, или они плохо сыграны, то песня не получилась, это 100%. Гитары могут быть любыми, вокалы должны быть как можно лучше, но барабаны все равно должны быть лучше, чем все остальные инструменты.
Мы делаем очень простую музыку, там нет ничего сложного. Может, мы делаем ее немного странно, но это не показатель сложности, это скорее от неумения.
Наша самая популярная песня на данный момент — это 12th. Она всем нравится и нам уже надоело ее играть.
Многие говорят, что Septa — музыка для музыкантов, но я не согласен с этим. Это музыка для нас. Мы делаем ту музыку, которую сами хотим слушать.
Когда мы появились, нас все называли одесским Deftones. Да, мы ими жутко вдохновляемся и любим, но мы не сильно похожи на Deftones.
Я никогда не задумывался, как можно назвать наш стиль. Я не знаю, есть ли смысл вообще пытаться жанрово определять музыку.
Мы делаем разную музыку и называем это альтернативный рок. Это рок, и он альтернативный. Пели бы мы на русском, это был бы русский рок, потому что это рок, и он на русском.
В Одессе нас не очень сильно любят, нет большой поддержки, и никогда не было. Мне это тяжело объяснить, ведь в Одессе сейчас не так много групп, а хороших — и того меньше.
Моя любимая группа Oceansize.
Я не помню, в какой момент я понял, что хочу петь. Я бы, наверное, хотел играть на барабанах, но понял, что я должен именно петь. Я не знаю, как правильно или как надо петь, я никогда даже не пытался учиться этому. Я слушаю музыку, придумываю слова, и исходя из того, о чем я пою, я придумываю как я должен это спеть.
Главное правило – не жалеть себя. Связки — это мышцы, и если ты их будешь жалеть, то они атрофируются и перестанут работать, так как надо. Поэтому, чем больше ты их растягиваешь, чем больше ты их надрываешь, тем лучше. Они будут приспособлены к тому, что происходит.
Петь действительно сложно, потому что голос — очень интимная и личная характеристика человека. Я очень долго приходил к тому, чтобы петь так, чтобы мне нравилось.
Нужно готовиться к тому, что кто-то тебя будет очень сильно не любить.
Ничто так не влюбляет в коллектив, как голос, и ничто так не отворачивает, как голос. Вокально-инструментальную музыку любят и ненавидят конкретно за голос, это лицо группы.
Музыка должна быть максимально искренней. И ее делают, когда тебе есть что сказать.
Я пишу тексты на английском, потому что я всю жизнь слушал англоязычную музыку и лучше понимаю, как это сделать именно на английском. На русском языке гораздо сложнее написать хороший текст. К примеру, Денис Дорофеев пишет очень хорошие тексты для Мегамасса, и мне очень нравится, как пишет Саша Растич для 7расы.
В песнях главное моджо. Это такая эфемерная величина, которая измеряет то, какой эффект производит песня, и насколько он сильный. Моджо должно быть в каждой песне, хотя бы чуть-чуть.
Я деспотичный лидер в группе. Мне кажется, я даже невыносим в какой-то мере, но чуваки любят меня и доверяют мне и моему музыкальному вкусу. Конечно, всегда есть разница во мнениях, какой должна быть песня, в конце концов, и я стараюсь оставлять поле для компромиссов. Но мне всегда страшно, что я зайду слишком далеко, и это перерастет в какой-то фундаментальный конфликт.
Мы занимаем особенное место. Нельзя сказать, что хорошее или плохое, оно именно особенное. Кому-то это место нравится, кому-то – нет.
Хочется, чтобы был свой слушатель, чтобы он тоже чувствовал себя особенным, слушаю нашу музыку, чтобы он ощущал, что он часть чего-то другого.
Тяжело заниматься искусством без признания. Все, кто говорят, что они делают музыку для себя, кривят душой. Искусство всегда требует признания, это то, ради чего оно существует. Тяжело это делать только для себя и для узкого круга друзей.
Наш второй альбом мне нравится намного больше, чем первый. Конечно, исходя из моего исполнения. На этих альбомах мы стремились к разным вещам. В первом («Lover») стремились к красоте, а второй («Destroyer») мы пытались сделать более мощным и энергичным. И это вполне логичное продолжение. В плане текстов материал на втором альбоме интереснее, в какой-то мере сильнее. Ведь лирику для «Lover» я писал 4 года назад, тогда я был в другом месте в своей жизни, о другом думал, и со мной происходили другие вещи. Сейчас я очень отдален от всего того.
У нас есть много мыслей и идей на несколько релизов вперед. В феврале начнем записывать следующий альбом. Хотим в следующем году его и выпустить, сохранив ритм по альбому в год.
Интернет релизы — это хорошо, это тоже собирает каких-то слушателей, но музыка все-таки живая. Ее воспринимают в первую очередь на концертах, поэтому нужно как можно больше выступать. А чем больше ты выступаешь, тем больше тебя слышат.
На все не хватает времени, и мы от этого страдаем. Тяжело успеть везде, всегда нужно выбирать: хочешь много выступать, значит должен меньше записываться, хочешь много записываться, значит должен меньше снимать клипов и т.д. А каждое дело требует большой концентрации.
Чтобы быть успешными, музыканты должны забивать на все: забивать на работу, забивать на личную жизнь, тогда у них появится стимул зарабатывать музыкой, потому что они ничем другим не зарабатывают, и ничем другим не занимаются. Возможно, тогда они добьются успеха.
Издавать музыку самостоятельно сейчас стало просто, гораздо проще, чем было раньше. Все отказались от лейблов: ты можешь собрать n-ное количество денег, собрать материал, пойти на студию, записать альбом и издать его самостоятельно. Лейбл стал рудиментом, который уже особо не нужен.
На жизнь рок-музыкой не заработаешь ни у нас, ни в Штатах, если ты не Foo Fighters, конечно. И очень много хороших коллективов, которые не Foo Fighters.
Чтобы делать хорошую роковую музыку, нужно быть в каком-то смысле бунтарем, и нарушать правила.
Когда-нибудь, наверное, музыкальный мир поменяется в какую-то сторону, музыканты станут свободными агентами, будут получать все, чего они достойны, и все люди станут покупать музыку, а не воровать ее.
Музыка — не прибыльное дело, это очень дорогостоящее хобби. Особенно если хочешь делать что-то хорошо.
Музыкантами все становятся от любви к музыке, конечно же. Но мне кажется, не в первопричинах дело, а в самом процессе, в том, как люди сочиняют музыку, и что они хотят ей донести.
Альбомы на дисках сейчас стали скорее сувенирами. Последний год я стал собирать винилы, у меня уже около 100 штук. Я не часто слушаю музыку на винилах, а просто их коллекционирую.
Сейчас все группы стараются делать разную музыку, пытаются экспериментировать. Это свойство нашего музыкального времени, из-за того, что все уже сыграно и спето, все уже придумано.
Главная проблема в том, что многие коллективы пытаются угнаться за какой-то странной модой. Но я не могу говорить объективно, может, мы тоже пытаемся за какой-то модой угнаться.
Мне часто предлагают записать с кем-то песню. В основном, это всегда что-то интересное, мне редко приходится отказывать. Мне всегда интересно попробовать себя в чем-то новом, это расширяет горизонты, это возможность еще раз испытать себя. Как в тренажерный зал сходить, например.
Коллективы, где я постоянно пою, это The Nietzsche, с Владиком Смирновым у нас есть Electric Pigs, и проект с Женей Восьмым из Харькова — Justice Beaver. Мы играем странный маткор, записали одну песню и готовим ЕР.
Все хотят быть любимыми. Нельзя заниматься музыкой и не хотеть, чтобы тебя любили, слушали и ценили. Чувство недооцененности очень гнетущее, и хотелось бы от него избавиться, потому что оно деструктивно и ничего хорошего не привносит, а только делает тебя склочным и завистливым.
В детстве я не хотел стать космонавтом или милиционером. В какой-то момент жизни мне хотелось стать актером. Я участвовал в разных драмкружках, и мне казалось, что у меня получается, но не сложилось.
А когда я чуть повзрослел, я решил, что я хочу получить реальную профессию, и поступил в политехнический университет, но не получил никакой профессии там. Я научился там скорее критическому мышлению, но не научился ничему тому, что можно применить на практике.
В какой-то момент я практически поступил в аспирантуру, чтобы стать физиком-теоретиком, но меня отвернуло как-то, и я наверное больше об этом сожалею, чем рад этому. Мне кажется, что наука — это неплохое призвание в жизни. И если бы я стал нищим ученым, это то чем, можно было бы гордиться.
Я открыл свою маленькую студию дизайна Engine Number Nine, мы делаем сайты и прочее. Мне этого хватает, чтобы записывать альбомы и при этом практически ничего не делать. Пока что это очень хорошо, но в какой-то момент это прекратится.
Работать любят только дураки. И когда мне надоест работать, мне кажется, я начну писать книги.
До конца жизни заниматься музыкой, по-моему, невозможно. В исполнении все очень зависит от возраста, и с годами оно становится хуже, потому что это большие физические нагрузки. Особенно это касается певцов. Например, в этом году вышел сольный альбом Роберта Планта «lullaby and… The Ceaseless Roar». Я очень люблю Планта, и этот альбом в какой-то мере откровенный и хороший, но Плант на нем звучит уже не так хорошо, как когда-то.
Я не знаю, насколько я хороший композитор, и смог бы я до конца жизни сочинять музыку, но мне кажется, что я смог бы продюсировать музыку, записывать кого-то, и с кем-то делать музыку.
Мне не плевать, если я кого-то разочаровал тем, что мы записали, но группа эволюционирует и все меняются.
Выбор всегда должен идти от себя. Нужно руководствоваться своими собственными желаниями, а не исходя из сложившейся ситуации.
Человек всегда должен стремиться к свободе, это самое главное, что есть. Быть свободным от всего. Такой супериндивидуализм.
Septa в сети:
Facebook | Twitter | VK | YouTube
Послушать, купить, скачать альбомы Septa:
Bandcamp | SoundCloud | iTunes | Google Play | Spotify
Беседовала: Катя Тугушева.
Фото: Катя Тугушева.