Есть такие авторы,  каждую книгу которого  воспринимаешь как откровение или как убеждение. Володе Козлову удается и то и другое.  Открывать старые раны  и  убеждать в их ежесекундной злободневности.  Об этом и его новый сборник «Десятка», появившийся осенью 2014 года.  Козлов за последние годы необычайно текстуально репродуктивен, что не может не радовать. После актуальных  «1986» и «Свободы», после злободневной и зубастой «Войны», вышла вот компиляция накопленных повестей,  рассказов и киносценария.  Разные периоды, совершенно разные состояния, но неотъемлемое чувство документальной  фиксации происходящих сдвигов в социальных слоях и плитах бытовой бутафории.  Три повести, один киносценарий и пятнадцать рассказов. Рассказы символично объединены в цикл «Математика».

Десятка

Открывает сборник известная по фильму «Десятка» 2009 года. Трагическая повесть о пустоте и ее следствии, об уликах и показаниях, о смерти,  как грани ухода за пределы страдания. Следственный эксперимент литературного толка, содержание внутреннего разрушения через призму внешней формы, хроника дней от начала к концу, когда не улавливается и не отождествляется характер боли и не локализируется  очаг поражения и разрастания экзистенциальной скверны.

Новый фильм Володи Козлова «Кожа», сценарий которого в виде повести 2013 года также присутствует в книге, снимался в октябре-ноябре 2014 года в Тольятти и Самаре. Повесть говорит об оболочке и поиске выхода  за пределы суженных навалившихся утоптанных обстоятельств в мимикрии животного социального зоопарка. Это такой себе стриптиз гниения и бои без правил регулирования. Пасти и кошельки, чрево наслаждения и насаждения, все это и опасность изменения кроются в сути замысла этой повести.

Киносценарий «Москвич» трагичен и контрастен, но оставляет надежду на луч света в кромешной темноте. Написан в период с 2005 по 2011 года.  Действие в лицах и типажах, веерные цепные диалоги угнетения и скорбных будней.

Повесть  «Наши» написана в 2006 году и содержит максимальное количество инвективой лексики на квадратный сантиметр страницы книги. Это гной и чернь постсоветского жителя, это проекция внутреннего врага через призму внешнего гопника.  Это экспорт гниения и импорт убогости, заключенных в рамки липких сырых минут отмирания.

Рассказов пятнадцать. Они  про маленьких людей и маленькие обстоятельства, про школу и учеников, про предметы и учителей, про таксистов, проституток, ментов и убийц. Про страхи, умыслы и замыслы, про претворение животной стихийности и эмоциональной похоти, про разрушение и распад руками собственными. Лодка «Курск» и поездка к Ниагарскому водопаду как элементы реальности здесь и там, русский мир как гневный сгусток зла и американская бытийность, как противовес в локальности решений и отрешенности взаимодействия.

Владимир-Козлов-Десятка.

Это слепок той реальности, которая сплотила постиндустриальный социум накрепко и надолго, это запах гниения из пивных бутылок и привокзальных ларьков, это будни журналистов провинциальных газет и точки проституток, это ирония над шовинизмом и ксенофобией. Все это приправлено кастрированными законами «российской империи», вырвавшими с корнем из книги весь мат и заменившие его на звездочки вместо букв. Из песни слов не выкинешь, так и тупой законодательной номенклатурной политикой и цензурой из Козлова не сделаешь мейнстрим. Володя написал свою знаковую книгу, это мега-микс накопленного и пережитого, это эклектика его миропонимания и мироощущения, лепка из костей и плоти живого Франкенштейна настоящего. Герой и антигерой в одном лице, зеркало прихожей и кривозеркалье луна-парка, все это под одной обложкой и в одной канве вектора, направленного вглубь понимания природы агрессии и будней неучастия. Десятка не претендует на перспективу роста, она заземляет грехи прошлого и гнев текущий, дабы через битое грязное стекло увидеть свет, источающий очищение и покой.

Текст: А. Пролетарский.

Фото: А. Пролетарский.