Вся его жизнь неотделима от Одессы, скейта и хардкора. В нем больше панка, чем в его можно найти в Лондоне. Он неотделим от своего спального  района Таирова и с каждой своей новой группой открывает какую-то часть себя. Годы упорства и старания дали свой результат. Адепт постижения реальности через музыку выходит на свет теперь все чаще и чаще. Среди одесских музыкантов он стоит особняком. Не потому что так задумал, а потому что необратимо гнет свою линию. Я поговорил с Лэфтом о его Одессе, его хардкоре, его желании не быть ленивым и его формации Homesick.

ART: Что для тебя Одесса и что для тебя хардкор?  Он неотделим от Одессы или нет?

Лэфт: Начну с Одессы. Это для меня некое понятие атмосферы и духа, которое не имеет каких-то физических или географических рамок.  Это не просто на карте кусочек местности, это отождествление меня самого с таким местом, где существует пространство  для любого эмоционального выплеска. От  самого плохого и злого, самого негативного и неприятного  до самого святого, белого и чистого. И  наверно, самую большую роль в этом играет море, именно одесское море, а не просто вода. У меня есть такое ощущение, что каким бы ты ни был в определенный отрезок времени  негативным и злым, очищение связано именно с прыжком в воду с пирса. Что бы ни было, в самые плохие времена и в самых плохих ситуациях, море у меня забирает абсолютно все.  Оно просто очищает, убирает все самое плохое.  Нырять в него не обязательно физически, просто можно в шесть часов утра выйти на шестнадцатую станцию фонтана, сесть на пирс, включить музыку, просто посидеть и тебя хватит еще на два года не взрываться ни в какую сторону. Это по большому счету.  Это некая романтика, эта та атмосфера, которую я нигде больше не встречал.

ART: Это вечный символ, да?

Лэфт: Да, это вечный символ. У меня набита татуировка, герб Одессы. Я настолько влюблен в этот город не только, потому, что у меня с ним связано много, а потому что я сюда хочу вернуться всегда. Где бы я ни был. Я себя вижу в старости старым ворчащим дедом, но все равно выходящим на шестнадцатую Фонтана.  Рассказывать, как было раньше. Мне нравится замечать, как меняется Одесса.  Вспоминая о том, какой был памятник здесь, а его перенесли, про забор, который сняли.  У меня всегда связано это с такой атмосферой. И с атмосферой  людей, с отношением к Одессе самих одесситов.  Она для них обычна и ничем не примечательна  по большому счету, сквозь призму любви к ней же, что создает атмосферу рабочего места.  Люди не восхищаются Одессой, они все время воняют на нее. Она все время им не нравится, в ней надо все изменить. Но для приезжих людей она является какой-то жемчужиной волшебной у моря. И мне вот нравится отношение людей к Одессе на бытовом уровне. Привоз – это рынок для нас, море – это грязное и вонючее, я в нем купаться не буду, а лучше пойду в какое-то другое место. Но при этом люди приезжие воспринимают все иначе, говоря о том, что Привоз это историческое место, где ходил тот-то и писал о нем тот-то.  И в других местах, где я был, дух туризма наполняет все, а здесь дух туризма остается только у туристов, а все остальное наполняет обыденность этого города.  Вот это мне и нравится. Мне нравится, что у нас разбитые бордюры, мне нравится, что у нас разбитые пирсы, это все придает рабочее состояние жизни.  Нет вылизанности и ощущения того, что обнесли город лентой и он теперь памятник, где ты ходишь и не знаешь что делать,  потому что здесь не положи,  здесь жевачку не плюнь, потому что ты в каком-то ангаре среди навороченных картин.  Здесь нет стерильности, но есть дух, который тебя манит. И это мне нравится, это то, чего я не чувствую в других местах.  По поводу хардкора, то это настолько глубоко въелось  в мою кровь и во всего меня, что для меня он не является чем-то, это то, кем я есть и то, чем я живу.  То, что я думаю и то, как я смотрю на вещи.  В принципе, по большому счету, для  меня, хардкором можно назвать вечную борьбу с самим собой и вечный поиск ответов на абсолютно любые вопросы.  Грубо говоря, для меня хардкор – не быть ленивым.  Я не люблю фразы про серую массу и тогда, когда люди выпячивают себя за счет унижения кого-то. Для меня стремление становиться лучше во всех отношениях и всех сферах  этой жизни – это и есть хардкор. Постоянный поиск ответов. Я всегда считал и считаю, что самая тяжелая битва человека – это битва с самим собой. И как бы там ни было, везде и всегда виноват только я сам. Это моя слабость. И в эмоциональном плане, разум всегда остается на таком пути, что нет виноватых людей в твоей жизни, нет людей, которые подарили тебе что-то или отняли. Везде всегда в плохих вещах виноват только ты сам. Вечное желание не быть таким, работать над ошибками прошлого в настоящем, чтобы изменить будущее, вот это и есть хардкор.  Желание сделать что-то лучше. Когда ты маленький, ты думаешь что можешь изменить весь мир и что ты его действительно изменишь,  что ты самая последняя инстанция и самый большой судья,  ты судишь, кто плохой, кто хороший, ты следишь за всеми, пропуская через призму своего восприятия мира. Это происходит в тот момент, когда хардкор приходит в твою жизнь с ощущением, что что-то наполняется, а  когда ты сливаешься со всем этим, то приходит органика. И думать в определенном направлении также естественно, как чистить зубы.

Для меня хардкор это столпы, которые придуманы задолго до нас. Это искренность, правда, любовь и тому подобные вещи. Они настолько искажены в нашем мире благодаря тому, что людям просто очень сложно живется. Этими понятиями манипулируют зачастую, чтобы успокоить себя.  Но для меня все эти понятия наполняют тот самый символ хардкора и панк-рока. И этих жизненных взглядов как таковых.

ART: Тексты группа HomeSick это больше рефлексия, ведь они по большей части от первого лица.  Насколько тебе тяжело пропускать эти тексты через себя, и насколько ты удовлетворен конечным результатом?

Лэфт: Для меня физическое выражение хардкора  или каких-то жизненных взглядов, которые несет в себе группа, будь то альбом или футболка или стикер группы, это  нечто, что является чем-то первым. Самым первым результатом. Тебя ударили в лицо и тебе изначально больно.  И это самое первое, самое яркое и самое громкое, что ты думаешь.  Ты думаешь о следствии, а не о причинах.  Ты чувствуешь результат. И для меня, для нашей группы, все эти тексты и взгляды не являются чем-то больным. Я не придаю какой-то трагичности чему-то, потому что ныть, пускать сопли, думать о том, как было и как можно было сделать, это лишь трата времени.  Для меня нет проблем, я пытаюсь лишь найти пути разрешения проблем. Тексты все переживаются, но все переживаются с какой-то злостью.  Как бы то ни было, мы поем о том, что нас не устраивает в мире, пусть мы и движимы какими-то приземленными материями в текстах и творчестве. Или, наоборот, для кого-то слишком заумными.  Но тексты наши все основаны на реальных событиях, не просто в каких-то ситуациях, а вплоть до реальных дней и людей прямо.

Все эти вещи завязаны на поиске ответов и мечтах о каком-то будущем.  Не очень хорошим и сталкивающимся со стеной, которую одной или пятью человеческими жизнями не получится преодолеть.  И все эти тексты можно представить злым описанием  содрогания нерва, если нерв представить  в виде гитарной струны. Это содрогание, один удар, выплеск и злость, если поется о чем-то негативном и плохом или если поется о каком-то единстве, то всё то пламя любви, которое нам дает радость от того, что ты находишь человека схожего с тобой. И вы с ним сливаетесь воедино и видите мир одинаково, и если его оторвать от тебя, то это как оторвать самому себе голову.

И единство зажигает, и мы поем о людях, которые несут это пламя, о тех, которые пытаются это пламя зажигать внутри себя.  В сложных временных отрезках и сложных ситуациях, в которых они находятся.  Все это для них сложно и оторвано. И поэтому все наши песни о людях и для людей, которые чувствуют себя отверженными в этом мире.  В разной степени, конечно.  И эти тексты наполнены, скорее всего, какой-то болью, но эта боль, которая не причиняет тебе неудобства, это боль, которая тебя ведет. Скорее всего, именно так.  Довольны ли альбомом? Homesick часто ругают за то, что у нас много релизов и что не находимся в общем потоке давно задуманного алгоритма.  Но этот алгоритм на наш взгляд является мейнстримовым. Люди привыкли, что группа выпускает один альбом в год. Этот альбом тщательно репетируется, продумывается, ищется крутая студия, тратятся деньги на сведение. Ты должен преподать и что-то преподнести людям, чтобы их заинтересовать. В группе Homesick и в нашем понимании хардкора таким  вещам нет места, мы даже о таком не думаем вообще.

Вот ты идешь по городу и вступаешь в дерьмо, и думаешь «Блядь, я запачкался дерьмом» и берешь и вытираешь ногу.  И также,  ты вступаешь в какую-то медийную атмосферу, и тебе не нравится, что происходит в ней, и ты  видишь человека, который тебе не нравится, что делает. И ты  идешь к нему и говоришь в силу своей воспитанности или злости о тех вещах, которые тебе не нравятся.  И тем же самым являются наши песни, мы не ищем какой-то конъюнктуры и каких-то людей, которым мы должны понравиться сквозь призму вкуса этих людей. Мы говорим  то, что мы делаем и так, как мы умеем это делать. И так, как нам нравится. Если кому-то нравится, это тоже хорошо. Если кто-то увидел в нас какой-то посыл, какую-то глубину, но не смотрит на форму, тоже отлично. Потому что разговоры про то, что можно лучше свести альбом и лучше его оформить нас не ебут. Мы делаем то, что нам нравится и так, как мы умеем.  Это в первую очередь хардкор, это наши мысли в эмбрионном состоянии.  Это та лють, которая из тебя выходит. Это та первая реакция, которая  тебе нужна и которую ты не продумываешь, как преподнести и подать, ты просто ее испытываешь.  И тебе это не нравится. А потом ты уже это оборачиваешь в оболочку какой-то романтики или атмосферы, связанной с музыкой, как таковой.

ART: Ты ответил уже заранее на вопрос о нарочито сыром и демообразном звучании. А вот что для тебя, как музыканта, долго варящегося в музыкальном творческом процессе, именно понятие DIY?  Как бы ты охарактеризовал в наших условиях основные черты такого человека, который по своим стержневым принципам не собирается прогибаться?

Лэфт: Я в своей жизни очень давно, скорее никогда, не употребляю такого понятия, как DIY, потому что оно, как мне кажется, очень у нас искажено.  Это понятие воспринимается либо тупо в привязке к словам «Сделай сам». Кто-то считает, что диски это не diy, потому что ты не дома писался на кассету, кто-то считает, что писаться на студии это не diy, а нужно себе купить звуковую карту на комп’ютер и только так.  Из-за того, что разные люди по-разному смотрят на разные вещи, у нас в мире все очень искажено.  Для меня лично все просто, DIY – это не быть ленивым, не быть неженкой, просто не ждать, что за тебя кто-то что-то сделает.  DIY  это моя жизнь! Я захотел играть на гитаре, я заработал денег, я купил гитару и научился на ней играть! То есть это образно так, а в противном случае я бы всем говорил, что хочу научиться, и ждал бы, пока мне ее подарят.  Я живу простой истиной – я не верю, что есть что-то невозможное или что-то очень-очень сложное. По крайней мере, в том, что я делаю. Я не пытаюсь решить проблему болезни рака или как выбросы солнца влияют на землю. Это не в моей физической возможности.  Но при этом я знаю, что если я хочу сделать альбом, то я могу записать его, нарисовать обложку, научившись всему сам.  Я могу научиться работать в фотошопе, могу записать музыку, могу найти людей, которые это сделают и так воплотить. Но это грубо говоря.  Когда ты не ждешь от кого-то чего-то. Как есть мнение, что группа должна записать демо, разослать его и ждать, когда какие-то пузатые дядьки с кошельками будут звать ее на какие-то фестивали.  Кто-то будет всем заниматься и договариваться.  Если я делаю какую-то музыку, то вот никто кроме участников моей  группы Homesick не знает,  что лучше всего для нас, кроме нас самих.  И нет ничего зазорного в том, что мы сами договариваемся за свои концерты, делаем мерч и прочее.  Так что DIY это просто не быть ленивым и не надо ничего идеализировать, это просто три слова.  Если ты не можешь найти стол на кухню, ты его у кого-то заказываешь. Так и мы, в моем мире, делаем это сами и в музыке. Нам неинтересно ждать  пока кто-то нас услышит или заинтересуется, мы просто это делаем. Тот, кто хочет найти, узнает,  где это можно сделать и как попасть на концерт. Мы открыты к диалогам, предложениям и выступлениям, если это не противоречит каким-то жизненным взглядам. Поэтому все просто. Мы не требуем, чтобы нас любили за что-то или ненавидели за что-то, это дело людей, которые нас слушают. А мы просто делаем то, что нам нравится.  Музыка для нас лишь подклад для создания атмосферы передачи мыслей. Я не вижу, к примеру, альбом «О.С» со всеми текстами сыгранный в регги обработке. Поэтому вся музыка, вплоть до качества записи, как оно звучит и как оно записано, как оно выглядит, это отождествление с определенными мыслями.  И если внутри тебя ржавые и исцарапанные мысли, то они лучше всего будут воплощены на ржавой и исцарапанной стене. Или как граффити. Но розовый тортик со словами «я вас всех ненавижу» смотрится комически.  Потому что, если ты плачешь, ты плачешь со слезами, если ты смеешься, то так что видят твои зубы. Так и здесь, это хардкор, это наши взгляды на жизнь и он звучит именно так, какими являются наши взгляды.

ART: Тяжело ли тебе искать и находить соратников в музыке? И люди из всех твоих других групп – это одна семья с тобой или нет?

Лэфт: Музыкальная группа, в мире моего хардкора, это не какая-то мысль, которую просто хочется рассказать, и ты просто ищешь под удобную ситуацию кого-то, кто просто  сможет тебе помочь в каком-то рвении.   Например, группа Homesick – это в первую очередь три друга, которые вместе тусили и катались на досках и потом уже захотели вместе играть музыку. Возможно, что группы бы и не было, если бы эти трое людей не собрались в определенном отрезке времени вместе. Точно также, если говорить про другие группы, в которых я принимаю участие, это также только семья, только лучшие друзья, только братья и сестры с которыми ты проводишь все свое время.  Это не сотрудники, с которыми мы видимся только на концертах, это люди, которые знают обо мне все и о которых я знаю все. Вы вместе переживаете все радости и неудачи сквозь призму жизни. Поэтому мысли и отождествление не одного автора, а это какой-то собирательный образ мышления определенной группы людей.

ART: Если бы в твоей жизни не было бы скейта, то каким был бы твой хардкор? И насколько скейтбординг много значит в твоей жизни?

Лэфт: Мы говорим о Homesick и очень примитивно говоря, что не было бы скейтбординга, то не было бы группы вообще. Потому что это группа, которая собралась из друзей, которые катались у Театра Музыкальной Комедии. В  некоторых других группах, которых я играю, скейтбординг не имеет никакого отношения. Там я могу быть единственным со скейтом и это мой кусок жизни, к которому другие не имеют отношения.  Там другие вещи нас объединяют и другие вещи мы декларируем. Что касается скейтбординга в моей жизни, то  это как я говорил про DIY и про одесское море. Это тоже самое. И когда у тебя заканчивается рабочий день в девять часов вечера, тебя все напрягло и бесит, ты берешь доску, доезжаешь до Приморского бульвара, катаешься, в ушах плейер и тебе вообще ничего не нужно. Я себя с этим отождествляю и без этого себя не вижу. Я себя вижу через тридцать лет тоже на доске, может я и не смогу нормально своим телом управлять и буду весь поломанный, но я все равно буду кататься. Потому что вся моя жизнь – это поиск свободы. И построение какого-то параллельного мира для себя, для своей семьи и для своих друзей, в котором они себя будут чувствовать свободнее. И я себя вместе с ними буду так чувствовать, и плавать в каком-то понимании свободы. Для меня, что море является таким пониманием свободы, так и скейтбординг лежит в той же плоскости. И я включаю плеер, становлюсь на доску и мне больше ничего не надо. Есть шум колес, если я и упаду, то это только моя вина, если что-то сделаю, то это только моя заслуга. И нет никого, кто может на меня влиять тут. Есть только я, мои возможности и мои мысли.  Я чист головой, значит я не упаду. В этом плане и в Homesick все связано с этим. У нас названием трюка назван один из альбомов и песни пересекаются с этим.  Кто не ищет, тот чаще будет падать, потому что внутри много разных камней преткновения. А когда ты чист, то скейтбординг помогает, и ты начинаешь смотреть на ситуацию более ясно.

Беседовал: А.Пролетарский.

Фото: А.Пролетарский.