Когда-то давно, во второй половине девяностых, прошлая формация Сергея Михалка приезжала в Одессу в первый раз. И те концерты в почившем клубе Cosmo и пыльном здании дворца культуры местного Политеха были глотками воздуха, напитанного самоиронией и здоровым сарказмом. Это было шутовство и цирковая программа, которую молодая минская формация доносила зрителю. Прошли годы, Одесса видела Ляпис Трубецкой и Brutto несметное число раз, но творческого вечера Михалка в этом городе так и не случалось. Хотя он сыграл в его жизни к счастью не последнюю роль. Пока хейтеры ломают языки и пальцы, изучая воплощения Сергея в рамках Ляпис-98, он незаметно для самого себя открылся навстречу новой весне и разговорился не на шутку. А заодно и распелся, взяв в сценическую помощь Павла Третяка и Дениса Мельника, которые более привычны для публики, как Ланистер и Лэфт. И тут нет вопроса – зачем? Это органика эмоционального порыва поэта и музыканта, который проникся своими огоньками и ждет своего вечернего солнца. Да, фактически все началось с акустической версии Огоньков и строчек Лины Костенко. Дальше все стало предрешено и обусловлено лишь временными рамками. Формат воплощения пока узкий по количеству музыкантов на сцене, но, для почти всегда закрытого Михалка, крайне открытый по эмоциям для зрителя во время проведения мероприятий.  Тут играет роль все – мимика, интонации, жесты, настрой, память и, несомненно, сакральная неисчерпаемая самоирония. Эта нить из прошлого в будущее, дающая возможность не свернуть и не сгинуть над пропастью всеобщей зрады и перемоги.

Солнцеград без электричества.

После ряда концертов, послуживших началу акустического интима с публикой, которые состоялись в Киеве, Львове, Ужгороде и Самборе, Михалок добрался до Одессы. Он ее любит, потому что ее контраст каждый раз возвращает его в полость фатального рубежа между сушей и водой, и это состояние дает ему новый глоток вдохновения. Это видно в его поведенческих реакциях на происходящее. Он воодушевлен и переполняем Одессой, потому что она сакральна в своей сути. Это город-источник и город-фантом, питающий и дающий силу. И ее житель, и ее патриот Лэфт напитан этой энергией до краев, что весьма показательно и в рамках акустических концертов сегодня. Концерт был долгим и преисполненным исторического контекста воспоминаний, но не в рамках душной унылой ностальгии, а с присущей Михалку иронией и сарказмом. Были и истории про Летова и Олди в рамках контекста исполнения Зоопарка и Африки, были подводки создания песен Brutto и хроника развития группы во времени. Из первых уст. Вспомнился и Михей Носорогов и покойный ныне Сергей Кагадеев из той группы, которая сегодня захлебывается в сарказме относительно борьбы Украины за свою свободу от имперского зловонного угара. Подготовленный слушатель и зритель мог в режиме реального времени воспринять проанализированную трансформацию анархо-синдиката в партизанский отряд, с той лишь поправкой, что играющий тренер и главарь у них один и тот же. Все эти воплощения одного человека, которые последние годы хранит в основном публичное молчание, живо интересны голодному и пытливому зрителю.  Тому зрителю, который выйдя из фан-зоны очередного концерта Михалка и его настоящей органичной формации, втайне мечтал о таком вот двухчасовом монологе человека, который может быть в чем то уже разуверился, но ни на шаг не оступился от своих принципов движения и замысла.  Чевенгур не воплотится, потому что утопическая сила обречена, но выключить электричество можно лишь для того, чтобы услышать интонацию и смысл слов, которые в открытом пространстве шепота могут вывести дальше лабиринтов крика. А 12 обезьян всегда окажутся рядом в нужный момент.

У Михалка это прыжок наружу оболочки, когда говоришь от первого лица о том, что тебя волнует и что формировало, это монолог с самим собой и всеми присутствующими сразу. Одесса реагировала моментально, и фидбек рождался в режиме реального времени, когда глоток воздуха дает движение кислороду по всему организму сразу. Порыв и полет, это те категории и величины, которые можно ощутить лишь в те моменты, когда сознание уносит за границы бессознательного, а гетто реальности остается где-то далеко, там, где нет ни огоньков, ни солнцеграда.

И слова без электрических вибраций впитали акустику тишины, дабы воплотиться тем ключом, который откроет внутри что-то большее нежели внимание зрителя и благодарность за творчество. Тут уже срабатывает эмоциональная химия, где слияние и поглощение музыканта и зрителя неминуемы. И необратимы.  Ведь в потоке единения в один модуль Воинов Света и Грай есть нечто сакральное и символическое, когда спонтанно рожденные песенные исповеди двух народов, одного отвоевывающего, а второго дожидающегося своего часа, нарабатывают реальную силу в текущем моменте. Который уже не повторится. И возникает та искра, которая отличает настоящее от  субститутного.

В конце выступления были Вечірнє сонце и Я верю. Неожиданное восхождение на возвышенность в виде стула, в знак благодарности.

Солнцеград без электричества.

Потом прощание, пожелания и послевкусие, которые рассосется лишь со временем. До новой встречи, которая будет скоропостижна. Потому что теперь этот город застрял в Сереже еще глубже.

Текст, фото, видео: А.Пролетарский.