Новости окаянных дней. Провинциальное Кривое озеро трясет от убийства полицейскими одного человека по фамилии Цукерман, девятилетнюю девочку в селе Лощиновка находят изнасилованной и мертвой. Воздух пахнет горькой и терпкой гарью разложения, помноженного на издержки нехватки пресыщения у животных зоопарка. А все потому что сельская местность неизбежно взорвется от рвоты насилия, а город погрязнет в бактериях разложения. Экзистенция брожения поступательно корчится в спазмах воздуха гниения. Здоровый организм не требует жертвоприношений, а гнилой скелет будет задыхаться следствием, так и не подшив швы тексидермического чучела изнасилованной причины. Все эти унылые названия сел и пгт вдоль разбитых и кривых трасс обернутся гневом крика и расстрелом молчания. Воздух необратимо и скоропостижно пропитывается тем, что жаждет распада.

Болезнетворные бактерии существуют рядом с условно здоровыми организмами. Теми, которые подвергаются коррозии времени, но не усугубляют своей и чужой территории существования.

Вот в троллейбусе едет пара разнополых сущностей, лоснящихся смальцем от неправильного питания и влияния атмосфер. Он придерживает мобильный гаджет, извергающий звуки убогого музыкального формата. Шансон с нечеловеческим лицом, рука мира русской народной избушки, переполненной зловонных мертвоплодящихся гнилозубых ополченцев, православных мотоциклистов и мифических останков бабы-яги. Весь эксгумированный временем импорт в одном флаконе, в каждом звуке. Периодически эти престарелые шатуны смотрят коллективно на сенсорное табло игрушки и не понимают значения символов, шифрующих незамысловаты названия убогих творений, скачанных с просторов интернета явно не ними. А поколениями, которые уже идут после. Внуками и детьми.  Граната в руках обезьяны – гаджет в лапах замкнутого и гнилого сегмента инфицированного экзистенциальными вирусами социума.

Война миров.

Не надо ходить кругами и около выгребной ямы животных экскрементов жизнедеятельности, чтобы видеть войну мира прошлого гниения и будущего выживания, ради претворения в реальность рожденного под влиянием первородного скоропостижного времени достоинства, в его реалистичном фактическом содержании.

Эта война проходит практически везде, от маленьких продуктовых лавок до крупных вокзалов, от Мариуполя до Луцка, где обыватель, способный на ненасытное потребление выдворяет наружу свой порок несогласия и попытки унижения тех, кто достойно выходит на путь движения к свободе проявления.

Замысел времени мне неведом, но воздух улицы диктует тревогу и озлобленность среди общего настроя удовлетворения растущих потребностей пожирающего инстинкта. И взгляды толпы через призму исковерканной утробными возгласами реальности каждой территории, не способной репродуцировать через человеческий материал свои страхи и зашоренности в некое подобие достоинства.
Спальные районы плодят в застенках своих малоэтажных и многоэтажных казематов и лепрозориев страхи и травмы, которые выражаются в рефлексии сублимации ментального замысла или жестокости действий, направленных наружу внешней среды. И эта битва не прекращается ни во дворах, ни на остановках, ни внутри самих борцов. Только одни могут мыслить, вторые нет. Вся разница. И дело не в языке донесения, и не в карме, как скажут буддисты, дело в том, что время одним дышит в сердце и ведет по пути, а вторых просто не замечает, давая возможность распадаться на атомы в одиночку. И лишь в их противоборстве рождается достоинство.

Текст, фото: А.Пролетарский.